— Я тут затеваю новое дело, изготовлять кирпичи. Видел, как в других городах делают и сам умею. Приносит большие доходы. Зову кожемяку, даю денег, он отказывается.
— Да из чего это все делать?
— Что, глина возле города закончилась?
Теперь надо ее заманить. Женщины на это страсть как ведутся.
— А от больших-то денег, можно и дом новый поставить, и ребенок будет обеспечен. А самое главное, маму можно к себе взять и с унизительной работой покончить. Пусть лучше вспоминает, как деток пеленают.
— Антон! Почему ты отказываешься? Человек нам такое добро предлагает, а ты артачишься!
Ну что ж, итог встречи предопределен. Пора заканчивать. Я встал, добавил, что желающих на это место много, просто парня жаль — скоро без работы останется, и придется за каждый кусок хлеба унижаться, простился и ушел, сославшись на недостаток времени.
По дороге думал о том, что это только начало. Сбыта пока нет, народ просто не знает, о чем речь. Интерес к продукции надо развить. Единственный верный способ — начать строить. Чужим отдавать даром неохота. Домов нет у Антона, у Фрола, а он друг. Нужно разузнать, как дела у зятя наставника. Увидят готовый красивый дом, узнают, что он не горит — вот процесс и пошел.
Фундамент, чтобы не обмишуриться, сделаем глубиной в два метра и пошире обычного. Если печникам первое время подавать для домов богачей кирпич, интерес вместе со спросом полыхнет почти сразу. А до налаживания сбыта надо вкладывать и вкладывать деньги в дело. В качестве раствора в мое время использовался цемент и гипс. Гипс он довольно-таки прочный, но воду не переносит. А вот цемент, который от воды только крепнет, это то что надо. Делают его из извести. Известняка везде полно. Может, где-то в Новгороде им и торгуют? Кто-то должен это все продавать. Если нет, надо налаживать производство.
Моих денег хватит только чтобы начать (а потом плакать и кончать), нужно большое финансовое вливание. На горизонте, кроме ведуна, никого. Итого: необходимы люди — на кирпич, на цемент, на известь. От печников тоже нужен человек. Строить долго, а времени только до зимы. Излишки хорошо бы продать — еще один работник. Итак, пятеро. Нехилая торгово-промышленная группа образуется. Какое из производств пойдет вверх, а какое захиреет, неизвестно. И никому про весь масштаб дела не рассказывать: разбегутся, блея от ужаса. Ну, да ладно! Вперед и с песней. Показался дом ведуна. Чуть позже, за ужином, я решил прозондировать почву для получения будущих инвестиций.
— А что, зять-то у вас, толковый?
— В чем не надо. Жениться на богатой девушке — тут он первый. А чтоб чего заработать, один из последних. Раньше, до женитьбы, таскал мешки на рынке. Этих денег только ему на еду и хватает. Все родственники — голь перекатная. Только и делают, что водку пьют.
Люба так заинтересовалась беседой, что бросила есть и отложила ложку.
— Я решил помочь, дал денег на лавку и на товар.
— И удачно?
— За два месяца разорился два раза. Агафья, как чего, бежит: папочка, дай денежку. Я сразу был против этого брака, но отыскались жалельщицы: она же плачет… Надо помочь доченьке! Помогли. Ребенку поесть не на что. А народятся внуки, только у нас и жить. Прошлый раз денег дал в последний раз!
Да, если Любовь поддержит эту идею, за кирпичи лучше и не браться. Кроме убытка, ничего не будет. Что ж, попробуем на прощанье.
— Есть хорошая идея, — начал я. — Хочу поделать цемент. А для этого нужен хороший работник. Вот зятя бы и пристроить.
— Да пошел он… Порекомендую тебе славного парня из моей дальней родни. Вот он тебе, что хочешь навертит. А этот только пожрать горазд.
Я подумал: только за обжору есть шанс получить денег, а за остальных ухарей, которых полна улица, и ни один в деле ничего не понимает, платить мне из очень скромных доходов. Да, а оранжевый огонечек у Игоря за прожитые годы почти угас. В общем шансы у этого дела стремятся к нулю. Придется отложить на год, а то и похерить. В это время Любаша вскочила, и бросилась к выходу. Слышались начинающиеся рыдания. А семья уже старовата, любовь почти прошла. Хозяин проводил ее добрым взглядом:
— Хорошая баба, но за дочь — убить может. У нас ведь она одна. Но так ей все деньги в доме отдать можно. На них Петька с родней славно погуляет. Деваться от него, конечно, некуда, вот пусть при мне и сидит. Возьму пару коней, пусть за ними ухаживает. Не начал бы сильно пить, а то еще уродов нарожают.
Не у одних французов есть понятие о «детях субботы». Затем он тоже положил ложку.
— Пойду взгляну, как она там, может утешу.
А я продолжил доедать ужин. Тоже мне, взялся умник из будущего на людей со своими завиральными идеями через женщин давить. Ловкий психолог из 21 века. А вот выдаст ведун пенделя под зад за такие дела, и полетишь, опережая собственный визг. Я пошел спать. Зажег свечку. Тут в голову пришла здравая мысль, что я со скоморохами не использую все резервы. На именины пока ходим только к купцам. Вот надо в песни не только имя хозяина вставлять, но и гостей чем-то завлечь.
Перебрал с десяток чужих творений, нет, не идет. И вдруг вспомнилась песня военной поры. После небольшой переделки припева, получилось: за Новгородское наше купечество выпьем и снова нальем… Простенько, но на таких сходках среди купеческого люда должно пойти. Нужно только самому сходить с молодыми, приглядеть за порядком. Нельзя допускать записи текста песни. Мелодию-то купцы запомнят, нехитрое дело, а вот слова им не сразу удастся воспроизвести. Особенно подвыпив. Вдобавок текст можно менять. А пока эта песня только у нас, работа нашей группе обеспечена. На рынке ее тоже петь нельзя — украдут. Кстати! Припев-то удался, а вот остальная песня не в тему. Так что поэту завтра придется поработать.
Наутро мы всей ведунской командой, не получив завтрака, пошли гулять. Матвея на обычном месте не оказалось. Направились на Волхов. Еще играла рыба, выпрыгивая из воды. Появилось давно забытое желание посидеть с удочкой на утренней зорьке. Впрочем, кого тут возле берега поймаешь? А лодки у меня нет. Искупались, расположились на солнышке.
Ведун стал делиться неприятностями.
— Жена в твою идею поверила. А я, злой лекаришка, мешаю счастью любимой доченьки, заедаю девичий век. Зачем ты при ней об этом сказал!
Тут он раздухарился, вскочил, ударил кулаком в ладонь. Я вжался в грунт. Вот и пришла пора репрессий для скоморохов! Игорь побегал по бережку, немножко остыл и плюхнулся опять рядом.
— Но денег все равно не дам!
Буря, похоже, прошла стороной, меня не задев. Позагорав, подались кто куда. Верный Потап остался при любимом хозяине. Я зашел по пути в корчму. Добыв у Олега бересту с принадлежностями для письма записал припев новой песни. Дальше поэт пусть трудится, хорошо получится — вознаграждение ему увеличу. Поел свежесваренной вкуснейшей грудинки с вареными яйцами и подался на рынок.
Парни уже играли и пели. Конкурентов слышно не было, похоже ушли в другое место. Я подошел к ребятишкам. Они загалдели, как обычно, все разом. Я обвел их добрым взглядом. Сегодня, после того, что было на реке, свирепствовать не буду. У меня обошлось, пусть и они пошалят.
Концовка бардака была неожиданной. Возле меня встал обхаянный и чуть не изгнанный Иван. Вскинул руку и гаркнул:
— Молчать!
Ну, прямо фельдфебель. Вот кто у них лидером стал. Четко доложил, что в коллективе все хорошо, больных нет. Певец учит песни, семь уже вошли в его репертуар. Фокусник наконец-то освоил свой трюк, просит еще чему-нибудь научить. Не до него сейчас. Я объяснил музыкантам, что сейчас будем пытаться перейти на новый уровень востребованности, но для этого надо будет не болтать лишнего.
— А как это, старший?
Я им объяснил позиции по новой песне: не писать никому ее текст. Не петь ее на торге, даже за значительные деньги. Пока она только у нас, участие в купеческих сходках нашему ансамблю гарантировано. Поэт пискнул.
— А что же за текст там?